Не в целях польстить Максиму… А впрочем, и не без этого — на съемках «МаксимМаксима» он похож на генерала перед сражением. Десятки людей ждут команды, а он, с микрофоном вместо жезла, отдает команды, расставляет гостей, отчитывает звукорежиссера, что-то подсказывает оркестру… За ним, торопясь и не успевая, бегает по многоэтажным декорациям гример. Операторы ловят кадр, а авторская группа едва успевает за импровизациями босса. Максим Галкин тут и главная звезда, и основа шоу, и основной автор… Впрочем, зрителям кухня не так интересна. Им важно, чтобы смешно было.
— Максим, ты доволен своим шоу?
— У меня самые замечательные чувства. Это программа, которая выражает меня. Я же не являюсь просто ведущим программы. Я ее придумываю вместе с замечательными авторами — Антоном Борисовым и Игорем Меерсоном. У них команда «Люди». Мы получаем удовольствие от процесса придумывания, от съемок, от реализации, креативим. Шоу — развивающийся организм. Они пишут тексты. Я в чем-то импровизирую. Что-то получается лучше, что-то хуже. Монтируем. Это выходит в эфир. Придумываем новое. Эта программа — настоящий конструктор, но мы получаем удовольствие от этого строительства. И, если бы я чем-то не был удовлетворен, зритель бы этого не увидел.
— На ТВ не принято запускаться в мае, перед летом. Цель — обкатать шоу к осени?
— Мы выпустились тогда, когда почувствовали, что готовы. У нас есть замечательная возможность — воспользоваться перерывом на лето, чтобы что-то додумать, переделать.
— Тебе удалось найти для себя новые амплуа в этой программе?
— Программа в принципе неформатная, кроме рубрики в машине, которую мы лицензировали у американцев. Есть отголоски разных шоу, но это все придумано с нуля либо мною, либо мною и авторами. Тут другого пути нет. Шоу абсолютно новое для меня. Я пришел к тому, к чему хотел всегда прийти. Иметь возможность абсолютной свободы фантазирования на тему телевидения и юмора. Аналогов этого шоу нет. Я сейчас говорю и об уровне, и о количестве придумок, и о вовлечении в эфир разных сил. Это программа, которая должна развиваться и работать на длинную дистанцию. Совсем не тот вариант, когда я выходил с «Вечерами» и на Первом канале, и на канале «Россия». Тогда это всегда были спецпроекты. У них другие законы. А теперь у меня программа-настроение, программа-импровизация. Она в чем-то сиюминутная, а в чем-то может пересматриваться сколько угодно и потом.
— Уже в первой программе было огромное количество звезд. Если такой темп держать, звездные гости скоро закончатся.
— Количество звезд, которых можно пригласить на программу, всегда ограничено. Если у тебя программа регулярная, то могут возникнуть сложности. Но плюс этого шоу в том, что здесь можно все. Можно придумывать разные рубрики, те же гости могут приходить в другом амплуа. С ними можно говорить шутливо и серьезно, петь и разыгрывать скетчи. Это не шоу, где все построено на интервью. Я здесь раскрываюсь с актерской точки зрения, с точки зрения придумок, стеба, стендапа, юмора.
— Создавать формат с нуля — адская работа. Сколько программ нужно, чтобы нащупать его окончательно?
— Формат этой программы — это я. Другого формата не будет. Это я, может быть, со своими ошибками, с достоинствами и недостатками. Поэтому она и называется «МаксимМаксим». Я приглашаю людей в свой дом — это в том числе и метафора. Я приглашаю в ближний круг, в свое мировоззрение. Это те люди, которые мне по душе, с которыми мне интересно общаться. Мне будет обидно, если формат устаканится. Я хочу, чтобы он изменялся, но чтобы каждая ступень изменений была интересна для зрителей. Но главное, чтобы это было мне интересно. Впервые за долгие годы я получаю удовольствие на всех этапах. Потому что я не обслуживаю чей-то формат или идею, а что-то придумываю заново. Это не Олимпийские игры для меня. Это как жизнь. Я выражаю себя. Быть понятым или непонятым — это естественное следствие самовыражения.
— Самоирония тебе легко дается?
— Я над собой могу сколько угодно стебаться, если это не будет слишком навязчиво. Мне это нравится. Мне близок англосаксонский юмор, где считается, что, если ты не можешь посмеяться над собой, ты немножко странноватый человек.
— Как долго можно эксплуатировать зрительский интерес к твоему замку, к легенде, которая создалась вокруг твоей семьи?
— Я перед зрителями честен. Я живу в замке. Если я говорю, что ко мне приходят гости, то они приходят в атмосферу замка. Я ничего не придумываю. Это как в случае с «Семейкой Осборнов» — шоу шло в Америке с большим успехом. У меня камеры будут приходить в замок. Я веду экскурсию. Я иронизирую над собой. Это прекрасно сочетается с тем, что мне нравится мой дом, с тем, что я сообразно своим фантазиям его построил. Это не умаляет моего отношения к моему жилищу, к нашему с Аллой замку. Но и не мешает смеяться. Многие считают меня чудаком. Но Толстые еще при царе там же замок построили в средневековом стиле. Не один я такой. И если бы у меня не было замка, пришлось бы придумывать, какой будет студия. А так мне придумывать ничего не надо. Я и дом строю, чтобы мне было не скучно, и программу делаю, чтобы мне было не скучно. В первую очередь — мне. Во вторую очередь — людям, чьим мнением я дорожу. И в третью очередь — я очень надеюсь, что у меня есть единомышленники, люди с похожими вкусами, с такой же страстью к самоиронии, которые тоже увидят это. Но если завтра мне захочется чего-то другого, я честно в этом признаюсь. Надоело снимать в замке, давайте снимать на фабрике. Главное, чтобы это было здорово, весело, интересно, не похоже ни на что.
— Максим, ну невозможно сейчас делать проект, не думая про аудиторию! Не рассчитывая, как ее можно расширить.
— Это не мой путь. Это путь прагматический. Я никогда не задумывался, как бы мне так пошутить, чтобы и молодежь пришла, и люди старшего поколения. Это ж как дышать. Я люблю посмеяться, изобразить кого-то, схохмить. Дышу тем же воздухом, что и остальные люди. Смотрю то же телевидение. Смеюсь только над тем, что задевает меня. Я в 90-х годах вдруг понял, что это и еще кого-то волнует. И стал на ощупь идти по этой дороге. Все время сверяю свои часы со зрителями, которые приходят на мои концерты. Есть рейтинги. На данный момент это была самая рейтинговая программа в субботу. С наибольшей долей телесмотрения. Значит, что-то угадали. На это я могу ориентироваться. Мне звонят, пишут разные люди. Зацепило — здорово.
— Я не представляю, как можно к себе домой кого-то пустить… Интимное пространство, свой мир…
— Ну я же не вожу никого в спальню и не показываю свой туалет. Ты же приглашаешь гостей в свой дом? Моя семья всегда жила с открытыми дверьми. Я приглашаю гостей. Телевизионщики, камеры, телезрители — люди, которые мне близки. И у меня нет порога, который я переступаю, чтобы это сделать. Мой зритель воспринимает меня как человека близкого. Те, кому нравится то, что я делаю, включают телевизор, воспринимают меня как члена семьи. Получается, я пригласил к себе своих родственников, друзей.
— Алла Борисовна высказала мнение по поводу первой программы?
— Она хохотала до слез. И не только она, но и мои домашние. Домоправительница наша Оксана. Они вдвоем хохотали! Аллу сложно рассмешить, у нее своеобразное чувство юмора. Но я знаю, что у Аллы чуйка очень сильная, ей программа понравилась.
— Как гости в студии реагируют?
— У всех разная реакция. Гости приходят в неизведанное. Сейчас уже приходящие будут примерно представлять результат работы. Я очень благодарен тем большим звездам, которые пришли в абсолютно для них непонятный проект, для меня нет награды лучше. Они смелые.
— На съемках я обратил внимание, что к тебе пришли дети из проекта «Голос». Сложно с ними было?
— Я получил огромное удовольствие от общения с ними. Программу «Голос» мы смотрели вместе с Аллой. Общение получилось замечательное. Удивительнее всего то, что, когда я смотрел это по телевизору, я их уже воспринимал как взрослых. И общался на съемке как со взрослыми, но я вдруг увидел, что это абсолютные дети. У меня самого маленькие дети. Это было так трогательно. И неожиданно.
— Стоит ли вообще детей приглашать в телепроекты?
— Проект проекту рознь. «Голос. Дети» — это определенное исключение, он что-то дает для развития детского творчества, для внимания к талантливым детям, имеет право на существование. Более того, он должен быть. Приглашать детей мило, но к этому нужно относиться очень дозированно. Если бы к моменту съемок у меня не было детей, я бы подумал, может, и не стал бы звать маленьких гостей. Но, когда у тебя появляются дети, ты начинаешь по-другому на них смотреть. С этим надо быть очень осторожным, внимательным.
— Есть версия, что мужчины не сразу осознают свое отцовство в отличие от женщин. Не сразу понимают — это мое. У тебя как было?
— Я очень привязан к детям. У меня это произошло сразу. Для меня это чудо с момента их появления на свет. И я никогда не относился к ним, как к собственности. Для меня это самостоятельные личности, я с первых месяцев отношусь к ним с невероятным уважением. С уважением к их мнению, к их мировосприятию. Это непрекращающийся восторг от самого факта их существования в твоей жизни. Мы с Аллой жили очень счастливо до того, как появились Лиза и Гарри, но сейчас наша жизнь настолько изменилась, настолько подчинена этим двум потрясающим созданиям, что я даже не представляю, как же мы жили до этого. Это такое счастье, что у нас с Аллой появились такие родные люди в доме. Все для них!
— Если дети разобьют знаменитую горгулью в замке, ты спокойно к этому отнесешься?
— Вот что угодно! Любой имущественный ущерб от них воспримется как пожелание, чтобы это была самая большая беда в нашей совместной жизни. Я совершенно спокойно отношусь к этому. Я и замок построил во многом из-за его функциональности. Понятно, что мы с Аллой заработали на то, чтобы построить недешевый дом. Но любому другому стилю противопоказан ущерб! Поцарапанные поверхности, трещины, немного сломанные вещи сразу коробят в таком интерьере. В случае со «старинным замком» все это только дает ощущение, что замок старинный. Когда ко мне приходят знакомые дамы на шпильках и спрашивают, нужно ли снимать обувь, я говорю: что вы! Идите, царапайте, трите. Все на благо дома.
— Скоро у тебя круглая дата. Это шоу — возрастная история? Ты готов был к такому лет 10 — 15 назад?
— Нет, не готов. Я не готов был к такому ни 10 — 15 лет назад, ни пять лет назад. Как только я почувствовал, что я нуждаюсь в этом, что я хочу самовыражаться именно так, сразу стал предлагать это шоу на Первом канале. Я знал, что Константин Львович примет в этом участие. Мы вместе с нашими авторами сообразили на пятерых. Сидели Константин Эрнст, Юрий Аксюта, я, Антон, Игорь — и мы вместе рассказывали о том, что напридумывали, Эрнст вносил свои предложения. Мы уходили придумывать дальше. И потом снова встречались. Были задействованы мощности канала. И работа над шоу не должна останавливаться! На первых порах программа должна быть и лабораторией. Мы что-то пробуем. Как бы долго ты ни придумывал и ни монтировал, очень многие вещи ты узнаешь, только когда эта программа вышла в эфир и ты посмотрел ее со всей страной. Другого пути нет. Нельзя, сидя на диване или в кабинете, придумать идеальную программу и сразу показать ее зрителям. Тут все в наших руках, в том числе и в руках зрителей. Мы будем развиваться и идти дальше. Хотя у меня есть личный критерий. Я не очень люблю себя смотреть по телевизору, но в данном случае я посмотрел программу уже раз двадцать, честно говоря, еще раз с удовольствием посмотрю. Я становлюсь зрителем, мне смешно. И это для меня главный показатель.
— Ты же лингвист. Как ты решился на название «МаксимМаксим», которое больше напоминает хэштег из Твиттера?
— Я вообще экспериментатор. Люблю играться. На телевидении много авторских программ, и это серьезно сужает поиск названия. Я сейчас имею в виду и «Вечернего Урганта», и «Познера». Мне показалось, что в этом есть ритм: «МаксимМаксим». Есть какая-то провокационность, загадка, в том числе и простота. Посмотрим. Для меня главное, чтобы название было какой-то занозой. Когда с названием все понятно, это название плохое.
— Пулемет максим еще появится в каком-то виде?
— Это пока тайна даже для меня! (Смеется.)
Отсюда:
http://teleprogramma.pro/stars/interview/128126/